!!! – при перепечатке ссылка на журнал обязательна !!!

     Александр Горбовский. Разум во Вселенной (Неведомый Мир 1*2010)

     Как известно, в строительстве термитника участвуют многие тысячи насекомых. В итоге вырастает сложнейшее сооружение со строгой системой ходов и вентиляционных каналов, со складами для продовольствия, отдельными помещениями для королевы, для личинок и т.д. Был поставлен опыт: строившийся термитник перегородили так, чтобы насекомые, находившиеся в одних его частях, были изолированы от насекомых в других. Несмотря на это, строительство продолжалось по той же чрезвычайно сложной схеме, а каждые ход, вентиляционный канал или помещение, которые оказались разделенными перегородкой, приходились точно на стыке одно против другого.

     Ясно, что ни один отдельно взятый термит не способен вместить всю полноту информации о сооружении в целом. Можно ли предположить, что носителем такой информации является не отдельный термит, а как бы вся совокупность, вся популяция?

     Вот наблюдение французского энтомолога Луи Тома, много лет занимавшегося термитами: «Возьмите двух или трех — ничего не изменится, но если вы увеличите их число до некой «критической массы», произойдет чудо. Будто получив важный приказ, термиты начнут создавать рабочие бригады. Они примутся складывать один на другой маленькие кусочки всего, что им попадется, и возведут колонны, которые затем соединят сводами, пока не получится помещение, напоминающее собор».

     Иными словами, «Большое знание» — знание о сооружении в целом — возникает только тогда, когда налицо некое сообщество особей.

     Подобное явление не единично. Стая саранчи следует обычно строго определенным маршрутом — через пустыни, через пески — к зеленым долинам, туда, где есть корм. Но если из общего потока изъять отдельную особь, она тут же теряет направление и будет беспорядочно бросаться то в одну, то в другую сторону. Отдельно взятая особь не знает ни направления движения, ни цели. Стая — знает.

     Птицы тоже, как известно, совершают свои перелеты стаями. Долгое время полагали, что их движением руководят старые и более опытные. Японский орнитолог профессор Ямамото Хиросуке установил, что у перелетных стай фактически нет ведущего. Случается, во время перелета во главе стаи оказывается чуть ли не птенец. По данным Ямамото Хиросуке, в 6 случаях из 10 во главе стаи может оказаться молодая птица, появившаяся из яйца только этим летом. Ясно, что она не может «знать» традиционных путей перелета, простирающихся порой на тысячи километров.

     Помимо «Большого знания», стае, стаду, популяции оказывается присущ еще один феномен. Возникает он также только тогда, когда собирается вместе некая масса особей, значительное их число. «Стаи саранчи, — отмечает исследователь, — огромные тучи красноватого цвета, опускаются и взлетают, словно по команде — сначала одна, потом другая, затем, как бы по примеру их, остальные. Происходит это так, как если бы кто-то скомандовал: «Раз. Два. Три!»

     Как если бы скомандовал... Кто?

     Когда движется живая стена саранчи, отдельную особь, находящуюся в общей массе, невозможно остановить. Невозможно заставить ее изменить движение, свернуть с пути. «Насекомые, — по свидетельству французского исследователя Реми Шовена, — обходили препятствия, переползали через стены, проходили сквозь кустарники, даже бросались в воду и огонь и неудержимо продолжали двигаться в том же направлении». Тщетны оказывались любые попытки ученых преградить путь словно загипнотизированных насекомых.

     Словно загипнотизированных. Подчиненных чьей-то воле. Чьей?

     Что это за импульс, не только подчиняющий себе каждую отдельную особь, но и подавляющий в ней, казалось бы, самый мощный инстинкт живого — инстинкт самосохранения? Насекомые ведь бросались в огонь; шли в воду, если они оказывались на их пути. Но не сворачивали с направления, в котором двигались. Или в котором как бы двигала ими некая воля, лежащая вне каждой отдельной особи.

     По этой же схеме ведут себя и другие существа во время миграции. Так, мыши-полевки во время своих перемещений, встретив на пути ров, не огибают его, не ищут другого пути. Живая волна захлестывает ров, заполняя его до краев копошащимися телами, по которым сотни тысяч других безостановочно продолжают свое движение.

     Затоптанные, задавленные, задыхающиеся в глубоком рву, перед тем как погибнуть, не делают ни малейших усилий, чтобы вырваться, спастись. Они — живой мост, по которому могут пройти остальные. Инстинкт самосохранения оказывается подавлен, вытеснен, полностью заглушён.

     В сколь абсолютной мере происходит это подавление, видно из следующего примера. Газели — традиционный объект львиной охоты. Естественно, они боятся малейшей близости льва, даже запаха его следа. Вот почему так велико было удивление исследователей, когда, наблюдая миграцию южноафриканских газелей, они увидели, что произошло, когда на пути их движения оказался лев. «Поток бегущих животных не смешался, не свернул, даже не замедлил хода. Газели двигались прямо на хищника, обтекая его, словно это был неодушевленный предмет, дерево. Лев не только не делал ни малейшей попытки напасть, но, захлестнутый потоком словно не воспринимающих, не видящих его животных, оказался бессилен выбраться из него».

     Точно так же инстинкт самосохранения оказывается отключен и у перелетных птиц, когда им случается следовать рядом с другой стаей — хищников, их традиционных врагов. Как одни летят совершенно спокойно, не испытывая ни малейшего страха от, казалось бы, столь опасного соседства, так и другие — хищники — не чувствуют, видимо, ни малейшего искушения к нападению. Но это происходит только тогда, когда встреча случается на уровне двух стай, двух «сверхорганизмов». При одиночной встрече и те, и другие ведут себя совершенно иначе.

     Известна еще одна ситуация, когда инстинкт самосохранения отдельных особей оказывается полностью подавлен. Возникает она также только в том случае, когда налицо некая значительная совокупность — стадо, стая. Речь идет о так называемом «самоубийстве» животных. Например, сотнями выбрасываются на берег киты и гибнут, несмотря на все усилия спасти их. Даже когда такого кита удается снять с суши и отбуксировать в открытое море, он тут же снова устремляется к берегу, чтобы выброситься на камни и погибнуть. Южноафриканские антилопы собираются большими стадами и вдруг внезапно поворачивают к морю, чтобы броситься с откоса и погибнуть всем до одной. Но как вырывалось бы, как старалось бы выбраться из воды, спастись от гибели отдельное животное, оказавшееся вне стада! Известны случаи, когда так же бросаются и гибнут в море полчища грызунов.

     По мысли канадских исследователей, массовые самоубийства — это попытка популяции таким экстремальным образом регулировать свою численность. Самоубийства происходят тогда, когда плотность особей данного вида превышает на этой территории некое критическое число.

     Осознание этого, как и решение броситься в море (или выброситься на берег), чтобы погибнуть, принимается не на уровне каждой отдельной особи. Происходит это как бы на «надындивидуальном уровне», на том же, на котором возникает «Большое знание». «Большая воля» популяции проявляет себя и в другом. В той же ситуации, когда количество особей начинает превышать некое критическое число, животные, словно подчиняясь неизвестно откуда исходящему приказу, перестают воспроизводить потомство. Наступает блокировка, или, говоря словами Реми Шовена, «групповая стерилизация». Доктор Р. Лоус из Кембриджского университета, в течение многих лет изучая жизнь слонов, пришел к подобному же выводу. Когда поголовье слонов слишком возрастает, стадо как бы само начинает регулировать свою численность. Либо самки становятся гораздо реже способны к воспроизводству, либо период зрелости у самцов наступает значительно позднее.

     Были поставлены эксперименты с кроликами и крысами. Едва среди них создавалась повышенная плотность, как вопреки обилию кормов и прочим благоприятным условиям начиналось самое непонятное — фаза повышенной смертности. «Большая воля», приказ, исходящий из некоего незримого источника, неумолимо обрекал животных на смерть. Без всяких причин наступали ослабление организма, снижение сопротивляемости, болезни. Продолжается это только до тех пор, пока популяция не сократится до оптимальных размеров.

     Известно, что биологически зарождение мужской или женской особи равновероятно. Однако если в популяции почему-либо оказывается мало самок, то среди новорожденных вдруг начинают преобладать самки; если мало самцов, то количество самцов среди вновь родившихся начинает превышать среднюю цифру. Процесс этот продолжается до тех пор, пока соотношение полов не выравнивается.

     Ясно, что отдельная особь не может по собственному желанию влиять на пол своего потомства. В то же время речь идет о явлении, повторяющемся с правильностью закона. Иными словами, мы снова сталкиваемся с неким целенаправленным воздействием, источник которого находится вне каждой отдельной особи.

     Явление, о котором идет речь, хорошо известно и в человеческом сообществе. Среди демографов оно получило название «феномена военных лет». Во время войн и после них в воевавших странах, понесших значительный урон среди мужского населения, наблюдается внезапный рост уровня новорожденных мужского пола. Известно несколько подходов к объяснению физиологического механизма этого явления. Нас интересует, однако, не сам механизм, а то главное, что стоит за всем этим, — регулирующее начало, «Большая воля», приводящая механизм в действие.

     Исследователи отмечают это как регулирующее воздействие самой совокупности особей: «пребывание в стаях коррегирует поведение отдельных особей в полезную для них сторону». По словам одного из орнитологов, происходит «инстинктивное координирование поведения путем образования стаи». Соответственно, сам смысл образования стай, стад, возможно, в том и заключается, чтобы возникли «Большая воля» и «Большое знание». Именно они подчиняют поведение, инстинкт и волю отдельной особи цели более важной, чем ее собственное бытие, — выживанию популяции.

     Исследователи все больше приходят к мысли, что совокупность живых существ — это нечто качественно иное, чем принято было считать до сих пор. В специальной литературе появились термины, выражающие это иное понимание: «организм организмов», «сверхорганизм», «диффузный организм». В работах советских исследователей В.И. Василевича и В.С. Платова мы встречаем термины «надорганизменные биосистемы», «надорганизменные уровни организации живого».

     По мнению энтомолога Л. Тома, термиты, обитающие в своей гигантской постройке, «не составляют, как может показаться, сплоченную массу индивидуумов, но являются единым организмом с уравновешенным и вдумчивым умом, подающим команды миллионам лапок». Точно так же муравейник, рой пчел, иное сообщество, возможно, ощущает себя как некое «я».

     Даже на субъективном уровне, при виде стаи саранчи, которая движется плотной, компактной массой, достигающей иногда веса в 10000 тонн, трудно бывает отделаться от ощущения, что это некое единое гигантское существо. Такое же впечатление производят порой и перелетные стаи птиц, летящих сплошной живой массой длиной в 6-8 километров и шириной до 100 метров. Отдельные особи кажутся как бы частицами некоего единого Организма, а их нервная система и мозг — компонентами общего «сверхсознания» о живом существе. Возможно, здесь уместна следующая аналогия. «Летящие брызги бушующего водопада, — писал А. Шопенгауэр, — сменяют друг друга с быстротой молнии, между тем как радуга, основой которой они служат, стоит над ними в невозмутимом покое». Не так ли и «сверхорганизм» пребывает в «невозмутимом покое», в то время как отдельные особи, составляющие его, поколение за поколением сменяют друг друга?

     Можно ли допустить мысль, что «сверхорганизмы», населяющие Землю, в свою очередь образуют некую совокупность следующего, более высокого порядка? Если да, то я далеко не первый, кто произнес это. В свое время В.И. Вернадский ввел понятие «биосферы», которым он обозначил сумму всего живого, населяющего нашу планету. Так же воспринимал биосферу известный французский палеонтолог и философ Тейяр де Шарден. Это, по его словам, «живое существо, расползшееся по Земле; с первых же стадий своей эволюции оно вырисовывает контуры единого гигантского организма».

     «Атомы, вошедшие в биосферу, — писал Вернадский, — атомы, захваченные жизненным вихрем, редко возвращаются, а может, и вообще не возвращаются обратно в косную материю». Изучая биосферу, Вернадский пришел к парадоксальному выводу: в геохимическом отношении она пребывает неизменной в течение всей своей эволюции; со времени возникновения жизни биосфера имела ту же массу, что и сейчас. Появляются и исчезают целые классы и виды живых существ, биосфера же, этот «целостный планетарный организм», остается как бы в «невозмутимом покое».

     Возможно ли предположить, чтобы этот совокупный планетарный организм был наделен неким подобием единого сознания? Многие известные философы и ученые допускали это. Земля, на которой мы живем, — как утверждал, например, известный немецкий физик Г.Т. Фехтер, — должна иметь некое единое коллективное сознание. Подобно тому, как человеческий мозг состоит из множества отдельных клеток, сознание планеты, считал он, слагается из сознаний отдельных живых существ, обитающих на ней. Этой же точки зрения придерживался и Иоганн Кеплер, основоположник астрономии Нового времени. Планеты, считал он, являются живыми существами.

     Насколько мозг отличен от отдельной клетки, входящей в его состав, настолько же планетарное сознание отлично от сознания индивида.

     Биосферы различных небесных тел, считал В.И. Вернадский, находятся в постоянном взаимодействии друг с другом. «И звезда с звездою говорит».

     Планетарные сознания, рассеянные во Вселенной, образуют, возможно, некую суммарную совокупность, то, что может быть обозначено как «Разум», «Сознание Вселенной», «Космос».

     Говоря о таком совокупном сознании, мы имеем в виду, прежде всего, его материальную основу — взаимосвязанную сумму всего живого, населяющего космос. Именно так понимал это К.Э. Циолковский, выступавший с утверждением о существовании «космических разумных сил» и «космического мозга». «Я не только материалист, — писал он в этой связи, — но и панпсихист, признающий чувственность всей Вселенной. Это свойство я считаю неотделимым от материи».

     К мысли о существовании «разумной силы», присутствующей в космосе, в конце своей жизни пришел и А. Эйнштейн, стоявший, как известно, на позициях естественнонаучного материализма.

     Современное знание тоже все больше обращается к этой мысли. Как пишет известный философ И. Акчурин, в результате пересмотра естественнонаучной картины мира речь может пойти даже о замене всего классического механического представления о мире как о большом и сложном «часовом механизме» некой новой парадигмой — общим представлением о мире как о живом организме. Во всяком случае, пишет он, целый ряд естествоиспытателей «самым серьезным образом исследует эту возможность».

     К этой идее в той или иной форме приходили и другие исследователи. Вот как формулирует ее, например, американский философ Самюэль Крам: «Вселенная столь величественна, что трудно допустить, что она совокупно не есть единый мировой разум, ощущающий копошение миллиардов живых существ на всех пригодных для жизни планетах, подобно тому, как человек ощущает слабую головную боль... Звезды или даже галактики — лишь «нейроны» такого мозга».

     Компонентами, составляющими такого совокупного сознания могут быть не только островки планетарного разума, наподобие нашего земного. Жизнь, а возможно, и разумная жизнь распространены в космосе значительно шире, чем принято полагать.

     Некоторое время назад, расшифровывая спектры некоторых галактических источников, астрономы обнаружили в открытом космосе муравьиную кислоту. Вслед за этим было открыто присутствие в нем винного спирта, древесного спирта. И, наконец, сотрудники западногерманского института им. Макса Планка на расстоянии свыше двух миллионов световых лет обнаружили облако водяных паров. Сейчас известно несколько десятков, органических молекул, существующих в космосе. Они заполняют газовые облака гигантских масштабов, протяженностью в световые годы. Это миллиарды и миллиарды тонн органического вещества.

     Астрофизики Ч. Викрамасингх и Ф. Хойл, изучая обнаруженные в звездной пыли органические молекулы с органическим основанием, высказали мысль о присутствии в космосе микроорганизмов на клеточном уровне. Их масса, считают они, огромна. Что это за форма жизни, какие процессы совершаются в ее недрах, как воздействует она на неживое вещество космоса — этого мы не знаем.

     До сих пор принято было считать, что космическое вещество — звезды, галактики — располагаются в пространстве неупорядоченным образом. Оказывается, это не так. К такому выводу пришли эстонские астрономы из Института астрофизики и физики атмосферы. Вот что говорит доктор физико-математических наук Я. Эйнасто: «Галактики и их скопления расположены в порядке, напоминающем пчелиные соты огромных размеров. И чем ближе к стыкам таких ячеек, тем сильнее сконцентрировано вещество».

     К этому заключению пришли исследователи, тщательно изучив распределение массы галактик, охватывающих сверхскопления в Персее, Андромеде и Пегасе. На границе такой «ячейки» поверхностная плотность галактик и их скоплений оказалась раза в четыре выше, чем в ее центральной части. Картина, полученная американскими астрофизиками после обработки данных о миллионах галактик, также подтвердила ячеистую структуру Вселенной. Характерно, что внутри самих ячеек галактик почти совсем нет, все они собраны в «стенки», ограничивающие ячейки. Размеры ячеек — 100-300 миллионов световых лет.

     Какими силами, какими факторами обусловлена такая симметричная, упорядоченная структура?

     Как считают сами авторы этого открытия, астрономы М. Йыеваэр и Я. Эйнасто, «численные эксперименты показывают, что ячеистая структура не может возникнуть путем случайного скучиванья. Мы думаем, что структура имеет первичное происхождение и образовалась до того, как сформировались галактики и скопления галактик...»

     Можно ли предположить, что живое вещество космоса, некий волевой импульс, могли воздействовать на распределение масс материи? Можно ли искать такое воздействие и в других, более сложных явлениях окружающего нас мира?

     Какое-то время в науке господствовала точка зрения, по которой возникновение жизни на Земле объяснялось случайностью. Однако сегодня, исходя из современных научных знаний, случайность синтеза молекул РНК и ДНК, определяющих жизнь, представляется маловероятной. Более того, самого времени существования Вселенной было бы недостаточно для возникновения жизни на базе случайности.

     Если бы, гласит один из подсчетов, в любой ячейке пространства объемом в электрон каждую микросекунду испытывалось бы по одному варианту, то за 100 миллиардов лет (вселенная существует лишь примерно 15 миллиардов лет) было бы испытано 10¹⁵⁰ вариантов. Это число ничтожно по сравнению с необходимым 10⁶⁰⁰⁰⁰⁰ — столько комбинаций из «букв» генетического кода нужно было бы перебрать, чтобы составить ту, которая определяет жизнь. Если методом случайных комбинаций пытаться составить хотя бы самую простую, самую примитивную белковую молекулу, за все время существования Вселенной была бы «проиграна» ничтожно малая часть таких вариантов.

     Итак, согласно последним данным науки, жизнь не возникла и не могла возникнуть в результате случайности.

     Это отсутствие случайности отмечал в свое время В.И. Вернадский. «Твари земные, — писал он, — являются созданием сложного космического процесса, необходимой и закономерной частью стройного космического механизма, в котором, как мы знаем, нет случайностей». И действительно, как свидетельствует земной опыт, условием существования жизни является воссоздание ею подобных себе форм. Можно предположить, что этот закон действует и в масштабах Вселенной. Развивая эту мысль далее, логично допустить, что живая материя космоса также стремится к созданию новых и новых очагов жизни. Речь идет о направленном воздействии на неживую материю, об организации ее, о создании условий, ведущих к возникновению жизни.

     «Лик Земли, — писал об этих силах В.И. Вернадский, — ими меняется, ими в значительной степени лепится. Он не есть отражение только нашей планеты, проявление ее вещества, ее энергии, он одновременно является созданием внешних сил космоса». Речь идет о всепроникающем направленном воздействии «внешних сил космоса», для которых пространство, а может, и время не могут служить помехой. «Биосфера Земли, — писал он, — это источник изменения планеты внешними космическими силами». Мысль о таком воздействии «внешних космических сил» на земную жизнь разделяют и современные исследователи. Так, астрофизики Ч. Викрамасингх и Ф. Хойл полагают, что живое вещество космоса постоянно взаимодействует с живым веществом на планетах, в том числе на нашей Земле.

     Другой камень преткновения современного научного знания — причина эволюции жизни. Упрощенные объяснения, бытовавшие до последнего времени, в свете новых фактов представляются не столь исчерпывающими и не столь убедительными, какими они казались когда-то.

     Американский ученый Джеймс Дан, изучавший динамику эволюции живого на Земле, сформулировал идею «цефализации» (от греч. «цефале» — голова). Начиная с эпохи кембрия, с появления зачатков нервной системы, в течение последующих 500 миллионов лет происходит последовательный и как бы направленный процесс эволюции нервной ткани живых существ и их мозга. И пока нет окончательной научной концепции, объясняющей это совершенствование первичной, мозговой ткани, приведшей к созданию человека.

     Вернадский писал о существовании определенного направления в эволюционном процессе, неизменного на всем его протяжении, в течение всего геологического времени. Взятая в целом, палеонтологическая летопись имеет характер не хаотического изменения, идущего то в ту, то в другую сторону, а явления, определенно развивающегося все время в одну и ту же сторону — в направлении усиления сознания, мысли и создания форм, все больше усиливающих влияние жизни на окружающую среду.

     По каким каналам приходит это направленное воздействие, приходящее из космоса?

     В последние годы жизни доктор психологических наук В.Н. Пушкин выдвинул гипотезу о форме-голограмме, содержащей информацию о живом. Согласно его концепции, такие формы голограммы взаимодействуют между собой, образуя информационное поле Вселенной. В.Н. Пушкин выдвигал в этой связи мысль, что жизнь, в частности, на нашу Землю была занесена в виде именно таких форм-голограмм, воздействовавших в определенном направлении на эволюцию живого вещества. Конечные цели и направленность этого воздействия выходят за пределы понятий, которыми человеческий разум привык оперировать сегодня.

     До сих пор осмысление человеком окружающей его реальности оказывалось возможным лишь в той мере, в какой реальность эту удавалось свести к категориям, доступным его восприятию. Логично допустить, что в космосе (как, впрочем, и в микромире) существуют явления, не поддающиеся этому сведению и, соответственно, выходящие за пределы человеческого понимания. Об этом говорил в свое время «отец кибернетики» Норберт Винер. Он исходил при этом из противоречия между безграничным разнообразием мира и ограниченностью, конечностью мозга как материальной системы. А. Эйнштейн, достаточно полно представляющий себе сложность окружающей нас реальности, также считал, что человеческое сознание «может проникнуть лишь в отдельные проявления организующей силы», существующей во Вселенной.

     Говоря о сознающей, разумной Вселенной, автор понимает, что он далеко не исчерпал всего, что может быть сказано в пользу этого. В то же время он предвидит и неизбежные возражения. Могут заметить, например, что в настоящее время мы не располагаем конечными доказательствами существования таких высших форм сознания. Именно поэтому речь здесь идет лишь о гипотезе. Целесообразно напомнить слова Вернадского: «Научная гипотеза всегда выходит за пределы фактов, послуживших основой для ее построения».