ОПЫТ  ПОСЛЕСЛОВИЯ  К «БЕЗДНЕ ГОЛОДНЫХ ГЛАЗ»,

или

стихи и стихии

 

 

 

 

 

Часть этих стихотворений была лично прислана нам их ав­торами. Другие стихи были случайно обнаружены на просторах Интернета. Именно поэтому, ибо не всегда можно связаться с автором напрямую, одни поэты выступают под реальными именами, другие — под сетевыми псевдонимами. Мы же, счас­тливые тем, что «Бездна Голодных глаз» сумела прямым или косвенным образом послужить толчком для вдохновения, испы­тывая глубокую благодарность к поэтам и не зная иного спосо­ба отблагодарить их за удивительное созвучие сердец, — ис­кренне хотели бы опубликовать эти строки в качестве после­словий к переизданиям наших книг.

В конце концов, можно ли найти лучшие слова ?!

ДМИТРИЙ ГРОМОВ

И ОЛЕГ ЛАДЫЖЕНСКИЙ

(Г.Л.ОЛДИ)

I

Эпохи — в пыль, дробясь, кружа, хрипя второю глоткой,

От витража до витража — моя вторая ходка,

Колода карт, крапленый туз, столетье однодневок,

Иду направо, но боюсь, что надо бы налево...

Налево, на... налей, давно мы не были врагами,

И это красное вино — как кровь под сапогами...

II

Слова, слова... Осколки витража, пришедшие неузнан­ным кошмаром... и ставшие кошмаром наяву, последний сон, что мне устанет сниться... а где-то скачет солнца кобы­лица и поедает звездную траву. Мой бедный бес, ты скоро станешь старым, и зря ты пишешь книгу — не скрижаль...

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

III

Свеча сплетает кружева

В холодной полутьме,

Слова, слова, слова, слова

Опять пришли ко мне.

Стоят, как злые сторожа,

Над крошечной душой,

И режут, режут без ножа,

И кушают с лапшой....

МАРИЯ ХАМЗИНА

* * *

Я снимаю маски с лица — так бросают слова в пустоту.

Я роняю маски, как зерна, что не прорастут.

Лишь глаза неизменны — но кто запомнит их цвет?

Я снимаю маски с лица, которого нет.

Мои тени падают в небо, но ночью не видно теней.

Я с последней маской чуть медлю — что будет под ней?

Кто пришел к перекрестку, тому не нужен ответ.

Под последней маской — лишь свет, лишь солнечный свет.

ЕКАТЕРИНА РЫЖКО

ВИТРАЖ ПЕРВЫЙ

(По мотивам Г. Л. Олди)

Беспокойный бес ворошил зерно,

Горстью — горсть, из рук потекла мука.

Что-то нынче, брат, на душе смурно —

А душа-то есть? Да вот жива пока.

Дураку — рудник, кулаку — кайло,

Беспросветный век коротать в пыли.

Раззудись, плечо, размахнись, крыло,

Даровали сук — так сиди, пили.

Небо небеленое дразнит зря

Яблоковой волей, печным дымком.

Нам с тобой осталось плодить зверят,

Не тоскуя, в сущности, ни о ком,

Кроме... Погоди, да что ты мелешь, бес!

Выпей из горла, черной пылью сплюнь!

Бесполезно, брат, звать росу с небес —

Мол, на дворе трава, на траве июнь!

 

 

 

Осень над Каллорой стоит светла,

Птичьей перекличкой тревожит лис —

Отрубился, бес? Спи себе дотла.

Я и сам бессмертный. Пойми, не злись...

НИКА БАТХЕН

ВИТРАЖИ

/ Читая Г. Л. Олди /

Я миру не принадлежу,

Где тьма и свет.

На грани сумерек брожу,

Ищу ответ.

Я создавала миражи

На нервах струн

И возводила витражи

На гребнях дюн.

Я душу каждого листка

Могла понять,

Могла струиться, как река,

И птицей стать.

Но за обрывом витражей

Другой закон —

Здесь ярость солнечных лучей

И тьмы полон.

Здесь сумерки всего на час,

А витражи —

Лишь горстка старых рифм и фраз

И пошлость лжи.

ОЛЬГА КУЗЬМИНА

СТИХИ НИ О ЧЕМ...

Г. Л. Олди

Жить — зачем?

Умирать — к чему?

Тянется нить —

Ни конца, ни начал.

Скоро рассвет.

Крыши домов

Солнце лижет

Привычным движеньем.

Звуки дрожат,

 

 

 

Готовы рассыпаться блеском.

Стать плеском

или песком,

Или, возможно,

и тем и другим.

Путник усталый,

Смеясь,

собирает осколки

Прожитых жизней

И бегло

читает по ним

Строчки

счастливых минут,

Запятые —

бессонные ночи,

И между строк —

многоточья несказанных слов.

Из многоточий

он делает

новое Слово,

Холит, лелеет,

вставляет

в молитвы богам.

Когда же дозреет,

его отпускает на волю,

И неподвластно оно

ни перу,

ни дождю,

ни ветрам.

Только найдется

какое-то глупое сердце,

Впустит в себя,

и Слово

отыщет свой кров.

Дрова запылают в камине,

согревая беспечно вино.

Трубка раскурена.

И часам не по силам

мгновенья.

Слово врастает,

становится сутью —

и сердце поет,

Сердце звенит и ликует,

томимо огнем.

Но пламя уйдет,

оставляя

осколки и угли.

Ветер рассеет золу,

дождь смоет следы.

 

 

 

 

 

 

И усмехнется невесело

путник усталый,

промолвив:

Была ли то жизнь?

А если была, где же смерть?

Нет ни конца, ни начал,

лишь искрятся осколки.

Звуки дрожат,

став плеском или песком.

Привычным движеньем

солнце скользит

по крышам домов.

Скоро рассвет.

И тянется нить

Эпизодом

немого

кино.

ВОЛЬД  ДИ  АРА

ВОРОН

(Вольное продолжение Г. Л. Олди)

Улетает по ночам ворон

И уносит за собой ветер.

Если даже мы кричим хором,

Лишь последним словом эхо

ответит.

Только раз смеется всласть ворон,

Лишь однажды ему вторит эхо.

Кто пытается свернуть горы,

Тот подавится его

смехом.

Он всего на пять шагов слышен,

Но и пять шагов для нас слишком.

Даже те, что облаков выше,

Каждых пять шагов тот смех

слышат.

Пролетает над душой ворон.

Он безумия ночей мастер.

Над святой, и над душой вора

Он на пять шагов судьбы

властен.

ВАДИМ  ЛЯНДРЕС  (Грусть)

 

 

 

 

* * *

 

I

Все это тлен. Пройдут века.

Исчезнут города и люди.

Останется лишь ветер —

Чьим-то прахом

писать посланья в безысходность.

Как хочется мне вечно жить!

Жить вечно. Все понять и знать,

Увидеть ветер после конца света.

...Как страшно вечно жить.

Пусть будет жизнь. Короткая и злая.

Любви не много. Много суеты.

Мечты, романтика и старость.

Пусть будет жизнь, короткая, но злая.

А смерть...

Мы с ней договоримся

О встрече на ветру.

II

Хруст судеб на зубах предназначенья,

Бессмысленных желаний рой,

И трепыханье рыб против теченья,

И мухами засиженный герой —

все это жизнь.

А капля вечности на острие меча застыла.

ДИАНА ПЛЕШИВЦЕВА

* * *

Когда нас было много,

Весь мир лежал у ног,

Но каждому дорога

Своя в отпетый срок.

Когда мы были вместе —

Все просто и легко...

И где теперь те песни,

Что пела сталь Клинков?

А помнишь, уходили —

Кто в землю, кто в вино?

А кто-то .сгинул в небе...

Все было. Так. Давно.

 

 

 

 

И кровь играла бурей,

В мельканье Слов и Стрел...

Кого мы обманули,

Оставшись не у дел?

И вот сидим напротив —

Все войско света-тьмы,

Последние на сходне

(Кого прозвали — Боги,

Кого ругали — Бесы...),

Кому теперь нужны?

АНВАР

СЛОВО ПОСЛЕДНИХ.

или

ДВА ЗАКЛЯТИЯ ГРОЛЬНА

— Играй, Грольн! Играй

Слово Последних...

Г. Л. Олди

I

Когда на небе звезды сплетаются в узор,

Охапку дров подбросьте в пылающий костер —

И о делах великих вам песню бы пропел

Бродяга полудикий, что нынче не у дел.

Когда обеспокоен король родной страны,

Что нужен ей не воин, но рыцарь для войны, —

В ответ на зов владыки взлетит опять в седло

Бродяга полудикий, врагам своим назло.

Когда за честь принцессы не вступится никто

Из тех головорезов — к ней явится зато

Пусть не прекрасноликий, но преданный вполне

Бродяга полудикий, чужой в родной стране.

Зато в другое время он бродит по лесам,

Нога забыла стремя, а уши — голоса...

Ценой хвастливых криков он не купил покой,

Бродяга полудикий, забытый и больной.

 

 

 

 

II

В мире, где властвуют сталь и петля,

Там, где пожар пожирает поля, —

Все ж мы поем

Песню о том,

Как хороша земля.

В мире, где день нагоняет тоску.

Где арбалет приставляют к виску, —

Вечером вновь

Песню готовь

Бледной звезде-глазку!

Там, где деревья растут по рядам,

Там, где идут по чужим головам,

Мы собрались

С песней пройтись,

Чтоб не скучалось вам.

Из мира, где бред подчиняет умы,

Где незаметными сделались мы, —

Уйдем, как во сне,

При яркой луне,

В земли, где нет зимы.

Наше добро мы носим с собой —

Плащ на плечах да мешок за спиной,

Мы не в броне

В вашей стране,

Нам не прикажешь: «Стой!»

Бременем станут кольчуга и щит,

Меч не взметнется от худших обид, —

Вспомни тогда:

Наша звезда

Ночью для всех горит.

ГЛЕБ ПЕТЧЕНКО (Даэрон)

* * *

Гордых мучает мысль о полете.

Лживых мучает мысль о победе.

Очевидность — за поворотом.

Лучший друг не испортит обедни.

...Древний бог загрустил под мелодию вальса

И стесняется в этом признаться.

ЕВГЕНИЙ БОЧКИН

 

 

 

* * *

В каждой истории — тонкая нить.

Что ни геройство — о людях рассказ.

Воин и бард вдруг сумел накормить

Бездну голодных читательских глаз.

В. БЫЧИНСКИЙ

ТВАРЕЦ

Месяц рос, полнел, круглился,

Разливая лунный свет.

В полнолуние родился

Тот, что тень отбросил вслед...

Вслед рождению заката,

В душу звездной пустоты,

В бога душу...

Ветер сладок, рвет цветы.

Тонких запахов сплетенье, паутина вех...

Зверь и в то же время — человек.

Основатель мирозданья был не прав,

Разрушая основанья, смерть поправ —

Переменчив, зыбок, сладок и смешон...

Смешан елей, смешан ладан, сладок сон,

Сон дневной, и, полон жизни по ночам,

Ищет истину движенья, не крича,

Не жалея,

в размышленьях

длит свой век,

Бездну знающий, Рассвета человек...

И тоскою взгляд свой щуря, и безумьем мир объяв,

Тварец движется, танцуя, как змея.

РУСЛАН ЛОСЕВ-ПАХОТИН